Главным принципом было равноправие голоса в команде. И вот подростки, наши дети высказывались, и после этого мы немножко корректировали темы, вернее мы уже понимали тот круг проблем, который ребят волновал. И основная, главная задача всего этого направления, нашего решения прийти к свидетельскому спектаклю - это раскрыть глубокие скрытые проблемы, которые есть у ребенка. У каждого человека они есть, и у ребенка в том числе они есть. Может быть, даже не одна, а целый ряд проблем, о которых он хочет рассказать, но как-то у него не получается, он не знает, как это сделать. И вот мы стали думать, как это можно сделать. И потом пришли к такому интересному упражнению - метод ассоциативного мышления.


Я сейчас рассказываю секреты,творческую кухню, потому что мы тут все говорим о проблемах, но не говорим, как с ними справляться через творчество. Я попытаюсь немножко приоткрыть завесу. Так вот метод ассоциативного мышления…Этот метод актуален вот тот момент, когда ребенок пытается уложить окружающий мир в свои собственные понятия, категории, которые у него уже сложились. Эти категории нам важно было нащупать, найти, потому что они становятся как раз отправными темами того или иного волнующего подросткового высказывания, они являются болезненными точками, раз уж дети мир определяют именно через эти ассоциации.

Я хочу с вами быстро проиграть в игру, которая оказалась полезной в нашем опыте. Простая игра в ассоциации. Я называю одно слово, и кто-то в порядке очереди говорит свою ассоциацию, потом другой – следующую, и так по цепочке будем продолжать. Ну вот допустим я называю слово «буква». Кто готов продолжить?

Голос из зала: Книга.

Ренат Фатхиев: Буква – книга. Хорошо. Ассоциация к слову книга.

Голоса из зала:

- Запах

- Страница

- Алфавит

- Стройка

Ренат Фатхиев. Стоп, к книге сейчас говорят?

- Нет, дальше.

Ренат Фатхиев. Но вот как раз теперь нас заинтересовало какое было последнее слово. Алфавит и вдруг стройка. И, представляете, рождается какая-то художественно-образная история. Почему человек пришел к этой стройке? «Ага, я тебя запомнил», - говорю я подростку внутренне. Продолжай дальше. «Буква – книга – алфавит» - это ассоциации первого уровня, они нас не слишком интересуют. Нас интересует ассоциация второго уровня. Например, «стройка», когда мы шагнули чуть выше и уже ребенок, подросток простраивает внутреннюю линию переживания. Переходим как раз к «стройке». И вот теперь попробуем дальше. Ищем ассоциации к слову «стройка», но говорим уже ассоциациями второго уровня. Уже не нужно говорить «кран – песок – щебень – бетон», это все ассоциации первого уровня. Давайте поищем ассоциацию второго уровня.

Голоса из зала:

- Одиночество

- Люди

- Семнадцатый этаж

Ренат Фатхиев. Вот, вот это уже интересно. А еще есть ассоциации третьего уровня, когда мы соединяем стройка или песок и уже рождается какая-то гражданская позиция. Ну вот, допустим, «дерево – дрова» - это ассоциация первого уровня, а вот «дерево – веревка» - это уже художественный образ. А если «дерево – дрова», ассоциацию первого уровня, мы соединяем и переходим на ассоциацию третьего уровня, допустим, называя «экспорт» - это уже названная проблема: леса Дальнего Востока вырубается, наш лес уходит в экспорт. Подытожим:

а) ассоциация I уровня: дерево=дрова

б) ассоциация II уровня: дерево=веревка (образ)

в) ассоциация III уровня: дерево+дрова=Экспорт леса в Китай (проблема)

В ходе этого упражнения, мы сможем убедиться насколько индивидуальна личность каждого человека и даже сможем уловить некоторые скрытые мотивы поведения, того или иного человека, нащупать его "тему".

На примере этого упражнения мы нащупывали те темы, те истории, которые волнуют наших детей.

Далее, проанализировав результаты таких разговоров с детьми, мы сами даем им тему, например, "Мой самый сильный страх" или "Мое самое большое счастье". Ребенок пишет, открывает душу свою, самостоятельно пытается разобраться в происходящем и изложить свои мысли на бумаге. Это имеет огромное педагогическое значение. И интересно замечать, как в процессе этой работы дети становятся намного умнее, глубже в своём мышлении. Примечательно то ,что в работу по общему итогу были взяты тексты тех ребят, кто поначалу предпочел отмолчаться. Истории записываются очень интересные и практически не подвергаются нашей корректировке. Единственное, с чем приходится работать, это с выявлением событийности. Некоторые написанные истории не имеют событийности, они описывают проблемы и чувства. Дети же не имеют драматургического образования. Но мы их подводим к необходимости выстроить событийный ряд. Они потихонечку понимают, что должно быть исходное событие, конфликт, главное событие, развязка, разрешающее событие. Может и не быть разрешающего события, что даже тоже интересно - проблема ребенка остается открытой.

Этот материал мы собираем у детей, анализируем, обсуждаем с педагогами, что и как, а потом раздаем его совершенно другим детям, учитывая специфику этого другого ребенка: его психические и физические возможности, уровень эмоционального развития и заразительности. Почему нужен и важен этот обмен? Потому что в последствии, когда ребёнок-исполнитель будет произносить этот текст, важно, чтобы эмоции не возобладали над мыслью. Это текст другого ребенка, не его, и он может немного отстраниться, не сливаться с этим текстом. Существует метод вербатима - это направление в театральном искусстве, когда реальные монологи обычных людей произносят актеры. «Вербатим» - означает «дословно». То, что мы делаем – очень похоже на тот самый метод. Но у нас в отличии от классического вербатима никто не берёт интервью у незнакомых людей и не копирует манеру собеседника, говорить, дышать, двигаться. Поэтому корректнее назвать то, что мы делаем свидетельским театром.

Мы проследили как рождается текст. Но на ряду с этим дети разминают свой телесный аппарат, речевой аппарат, делают какие-то зарисовки, выбирают пластическую основу, форму для ее выражения в пластическом этюде. Сначала идея, а затем уже и ее развитие в этюде через пластическую выразительность. Такая практика во многом, приводит студийцев от исполнительства к авторству, раскрывая способности ученика в танце, музыке, вокале, иностранных языках, сочинительстве музыки, тем самым рождая новые открытия.

Получив текст и разобрав тему своего монолога, ребята раскладывают его на подтемы, выделяют главное слово, отвечают на главные вопросы, возникающие в связи с текстом, и пытаются физически его прожить, проиграть, сконструировать монологи на площадке в пространстве, взаимодействуя друг с другом.

К примеру, если взять распространённую тему буллинга, то мы раскладываем главную мысль на подтемы: - почему случился буллинг? – в ком и в чём причины? – что могу изменить я сам? - я слишком толстый? - что такое - толстый?- почему я толстый, отчего я расширяюсь?- как с этим бороться? - получается ли у меня?

Текст переводится в физическое выражение. Почему мы требуем сделать все это без слов? Потому что тогда раскрываются другие способности ребенка. Становится выразительным танец, вокал, потому что ребёнок уже чувствует потребность и умеет использовать другие ключи. Говорить нельзя - и он использует другие ключи. Можно использовать способность к иностранным языкам, можно говорить птичьими языками, тарабарскими, - тогда раскрывается другой потенциал ребенка. В том числе к сочинительству и композиторству.

Наработка пластических этюдов идет параллельно с распределением текста. В результате, мы все это, с помощью театральных технологий, совмещаем в общую канву будущего спектакля. Для связок массовых сцен мы использовали метод контрапункта (взаимодействие нескольких независимых элементов - например, персонажей, сюжетных линий, эмоциональных тонов).В нашем спектакле по детским историям живым предметом на сцене был синтезатор, где почти каждый ребенок, мог выразить свои внутренние переживания через этот инструмент, через сочинительство музыки с внешним источником. Я имею в виду, что каждый мог выразить свою эмоцию через музыку.

Была выбрана жесткая ритмическая структура, в которой по итогу, исполнители спектакля внутренне высвобождались и существовали на высокой ноте эмоционального подъема. Чем сложнее была ритмическая структура, тем был мощнее толчок для внутренней импровизации.

Что мы в итоге получаем в этом процессе? Мы получаем самое главное: ребенок проговаривает свою проблему, прописывает ее, движенчески ее проживает, воплощает на сцене, создаёт художественный образ из своей проблемы. Потом он же проигрывает проблему другого ребенка, сам в свою очередь проживает в художественной форме проблему своего друга, сверстника. И таким образом дети естественным образом психологически освобождаются от этой своей проблемы.

Наш первый свидетельский спектакль, почти вербатим, - «Ироническая сказка ХАХАЧУ», мы делали с Константином Юрьевичем Хабенским. Это был самый первый опыт в нашем движении «Оперение», когда спектакль рождался внутри Уфимскойстудии. Этот спектакль имел большой успех во всех смыслах - как художественный продукт, как личностная переоценка ценностей исполнителями, ну, и как наш педагогический прорыв. Как будто мы изобрели велосипед. Такая история. И уже далее, свидетельские спектакли появились в других студиях - Новосибирск, Челябинск и т. д.

И вот сейчас - самая главная вещь. Хочу обратить ваше внимание, что вся эта проделанная нами работа приобрела новую форму: когда в спектаклях, созданных детьми, участвует звёзды. Я говорю сейчас и о создателе студии - Константине Юрьевиче Хабенском, и о его коллегах, которых он привлекает к проекту. Эта форма обладает огромным педагогическим воздействием. И эта форма как прорыв имела место, когда Константин Юревич и его коллеги создали спектакль «Поколение Маугли», вероятно, самый громкий проект нашего движения. Потом этот опыт перешёл в наш спектакль и в работу с другими студиями внутри нашего движения.

Ну а начиналось с того, что в нашу работу подключились такие известные актёры как Данила Козловский и Михаил Трухин. Они участвовали в нашем спектакле в голосовом и видеоформате. И они произносили и проигрывали монологи наших детей. Это тоже, безусловно, становилось большим событием в жизни каждого ребенка. Вот такую работу мы проделали, пропутешествовали, прожили вместе с детьми. И потом эта история двинулась, закрутилась огромным моховиком по всем десяти нашим студиям – по всем одиннадцати городам. Теперь через такой спектакль проходят все наши дети. Но, конечно, у каждой студии спектакль свой, особенный, не похожий на другие.